– Нам туда? – кивнул он.
– Да, но не сейчас. С пустыми руками в гости не ходят, – прошептал Андрей.
Миновали окраину. Идут осторожно, чтобы не вступить в свежую лепёшку человеческого дерьма или просто лужу подсыхающей мочи. По холодной земле ползают тёмные тучи сонных мух, в дерьме копошатся белые черви. Там, где земли касаются лучи солнца, собираются тараканы. Коричневые спины блестят полированным хитином, усы важно шевелятся. Из-за множества насекомых раздаётся непрерывный шорох. От вони, грязи и гадкой живности Антон почувствовал тошноту. Спазмы сдавили горло, он с трудом выговорил:
– Андрей, я щас харч метну.
– С ума съехал! На блевотину сбегутся все тараканы, деревню разбудят топотом. Затыкай пасть чем хочешь, только не рыгай! – зашипел он, свирепо вращая глазами.
Возле глинобитных домов почище. Тяжёлые запахи остались ниже. От сухой земли поднимается слабое тепло, белые стены похожи на ограду больницы для умалишённых. Андрей подпрыгивает, подтягивается и оказывается наверху. Антон проделывает то же самое. Оба спрыгивают во двор, на мгновение замирают. Сонная тишина неподвижна, ни один посторонний звук не нарушит. Под стеной дома на двух столбиках подвешен самодельный гамак. На сплетённых верёвках развалился тот, кто должен охранять покой и сон хозяев – часовой. Худой негр в оранжевой юбке спит в гамаке, безобразно разинув щербатый рот. Грязные пятки чуть-чуть не достают до земли, рука свесилась, вторая лежит на груди. Автомат тут же, в гамаке. Рядом «лифчик» с магазинами. Андрей покачал головой, в глазах вспыхнул злобный огонёк – таких стражей надо убивать на месте. И не только чужих! Спящий так и ушёл в мир иной, не просыпаясь. В тишине отчётливо прозвучал тихий треск шейных позвонков, бездыханное тело опустилось на землю. Андрей накинул на грудь «лифчик» с гранатами и запасными магазинами, автомат повесил на плечо. «Калашников» оказался китайским, с примкнутым штык-ножом под стволом. Привёл в боевое положение. От лёгкого тычка дверь бесшумно отворяется. Из тёмного проёма дохнуло запахом немытого человеческого тела и сладковатым дымом. Андрей и Антон входят внутрь, быстро отступают в тень с прохода. Глаза быстро привыкают к полумраку. Хорошо видны соломенные циновки, на которых лежат люди. Автоматы в беспорядке валяются в углу, словно охапка хвороста. Спящие лежат в странных позах – одни на спине, широко раскинув руки и ноги, другие свернулись калачиком и закрыли головы руками, словно ожидают падения камней. Третьи вовсе спят, на корточках, уткнувшись лицом в солому, как будто сон незаметно подкрался во время молитвы. Всего Антон насчитал десять человек.
– Много же их! Я всего троих видел, – шепчет он.
– Это не все. Могут быть ещё, – чуть слышно отвечает Андрей.
Поднимает автомат, штык-нож нацеливается на ближайшего бандита. Антон останавливает движением руки. Андрей вопросительно смотрит, брови сходятся на переносице – чего, мол, ещё? Вместо ответа Антон вытаскивает шомпол, правую ладонь обматывает тряпкой. Берет стальной прут таким образом, что тупой конец упирается в ткань. Шомпол торчит из ладони, словно чёрный шип. Медленно подходит к ближайшему бандиту и с силой вонзает шомпол в ухо. Тело дёргается в быстрой конвульсии и сразу расслабляется. Второй бандит только вздрагивает, у него открывается рот, в тишине слышен короткий выдох…
Антон убил шомполом всех бандитов в комнате. Андрей молча наблюдал за действиями напарника, стоя у двери. Ствол автомата перемещался всякий раз, когда Андрей приближался к очередной жертве, словно подстраховывая. Антон тщательно вытер шомпол от крови и мозгов тряпкой, протянул чёрный прут Андрею. Тот вставил шомпол на место, внимательно посмотрел в глаза.
– Видать, здорово тебя достали такие вот… разноцветные, – сказал он, кивая на трупы.
– Было дело, – сквозь зубы ответил Антон.
Достаёт из кучи автоматов один, внимательно проверяет маркировку. Кивает, оружие падает за спину на ремень. Подсумок для магазинов цепляет на пояс.
– Чей? – спросил Андрей.
– Румынский. Дерьмо ещё то, но остальные вовсе пакистанские или местные умельцы в подпольных мастерских сделали.
Минуют ещё одну комнату, останавливаются перед дверью. Плотно сбитые доски богато украшены резьбой.
– Дальше я сам. Там, – кивнул на дверь, – наверняка живёт главарь. Тот пузатый урод в хоккейной маске должен быть тут. Он мне мно-ого должен!
– Давай, легионер, – подмигнул Антон.
Андрей по-кошачьи бесшумно проскальзывает в тёмный проем. Через мгновение в тишине громко звучат чавкающие звуки, раздался короткий стон, потом что-то треснуло… Антон прикрыл дверь.
Бандитский посёлок был разбужен на рассвете взрывами гранат и автоматными очередями. Андрей предложил действовать по стандарту Иностранного Легиона – в каждую лачугу по гранате и стрелять по всему, что движется. Это наиболее эффективная тактика карательной операции. Лачуги разлетаются вдребезги от гранатного взрыва, листы пластика взлетают к небу, словно сухие листья, клочья фанеры и картона сыпятся на землю мелким дождиком. Вокруг и так было достаточно мусора, но теперь его столько, что некуда ступить. Улица в посёлке всего одна. Андрей работает с правой стороны, Антон с левой. Часто приходится прикрывать голову руками, так как мелкая дрянь, что в изобилии сыпется сверху, больно бьёт по макушке. Изредка в грохоте взрывов раздаются крики. Тогда оживают автоматы. Короткие очереди обрывают вопли. В утренней тишине грохот особенно силен, от взрывов и выстрелов гудит в голове, в ушах непрерывно и противно пищит. Когда на воздух взлетает последняя лачуга, наступает тишина. С неба падает мусор, тихо стучит по земле, шуршат обрывки бумаги, куски цветного полиэтилена планируют в пыли, словно сухие лепестки цветов. Антон оглядывается. То, что недавно было посёлком, затянуто грязной пеленой, в которой мелькают языки пламени, струи чёрного дыма поднимаются к светлеющему небу кривыми столбами.
– Хорошо! – выдохнул он пыльный воздух.
– Согласен, – кивнул Андрей.
В дыму что-то мелькнуло. Автомат Антона рявкнул, пули прошили воздух. Мелькнуло белое и красное, круглый предмет, похожий на детскую голову, покатился по склону.
– Одним гадёнышем меньше, – буркнул Антон, оправдываясь.
– А я разве против? – удивился Андрей.
Единственное здание, которое не тронули, было гаражом. В грязном сарае, который раньше использовался, как хлев, стоят два американских джипа времён второй мировой войны, старый легковой опель и мотоцикл. Двухколёсная машина оказалась исправной и даже заправленной. На полке нашёлся поцарапанный шлем и очки. Видно, хозяин этого «богатства» был любителем верховой езды. Впрочем, пожилой опель – год рождения девяносто пятый, тоже мог передвигаться, только не очень быстро. Подвеска выглядела так, что на скорости больше полусотни километров в час днище отвалится. Но ездить можно, надо только заправить. Когда все приготовления к путешествию закончились, Андрей прострели топливные баки джипов, опрокинул полупустую бочку с бензином. Гараж наполняется густым запахом, на полу растекается громадная лужа. В окно влетает граната. Бензин брызжет мутными каплями, поверхность маленького озерка бурлит волнами. Мгновение и взрыв рвёт тишину. На месте гаража вспухает огненное облако, в небо выстреливает чёрный клуб дыма.
– Держи, твоя доля, – произнёс Андрей, протягивая Антону пачку зелёных бумажек.
– Это слишком много, у меня столько не было! – запротестовал Антон, но Андрей решительно сует пачку банкнот за пазуху.
– А за моральный ущерб? Да и физического было немало… Вот ещё документы. Или их тоже не было? – ехидно поинтересовался Андрей.
– Ладно, давай. И деньги, все равно награбленное, – согласился Антон.
– Ну вот. А это моя ксива, отпускной и бабки Легиона. И сверху три тысячи. Или пять? Ну, неважно … – улыбнулся Андрей. – Куда ты теперь?
– Обратно в Хургаду. А там… вобщем, полечу домой.
– Где тебя с нетерпением ждут друзья и кредиторы. Как думаешь, проживёшь долго?
Антон тяжело вздыхает. Садится на капот «Опеля», старое железо тихо хрустит под тяжестью, словно жалуясь на трудную жизнь. Солнце полностью выбралось из-за горизонта, ветерок уже не охлаждает разгорячённое тело, а нагревает ещё больше. День будет очень жарким.
– Ну, а чего? Куды бедному крестьянину податься? – развёл руки Антон. – Если бы у меня был миллион, тогда другое дело, а так…
– Едем со мной. Вернёмся в Хургаду, догуляем мои оставшиеся три дня и рванём в Джибути. Я все-таки не простой легионер, а капрал-шеф. По моей рекомендации тебя примут в Легион, а там о прошлой жизни почти не спрашивают. Собеседование в «гестапо» пройдёшь, я помогу.
